Жить так, как хочется
На счету 38-летнего путешественника из Рязани Владимира Переседова более полусотни стран, десятки горных вершин и перевалов. Даже тяжелейшие травмы, полученные Переседовым в одном из походов, не остановили его. Почему он уже не может «просто жить», Владимир рассказал нашему журналу.
Первое прохождение перевала Ланцберга на Памире.
Владимир Переседов хочет успеть сделать за отпущенный ему срок как можно больше. Он бегает марафоны, ходит в горы, проводит групповые спортивные походы.
Путешествовать, причем автостопом, он начал в 2001 году. Сначала по России, через пять лет уже были Украина, Молдова и Беларусь. В 2008-м совершил первое большое путешествие по Ближнему Востоку.
– Ты много путешествуешь автостопом. Чем тебя привлекает этот способ передвижения?
– Автостоп – не для экономии, это возможность более глубокого общения с местным населением. Я посещаю не туристические места с отреставрированными достопримечательностями, пятизвездочными отелями и англоговорящими гидами. Это чаще всего маленькие деревни, где о туризме ничего не знают. Живу у местных жителей, питаюсь так же, как они, работаю с ними – то есть полностью погружаюсь в их быт.
Короткий отдых в седловине Эльбруса.
– А как насчет безопасности?
– Произойти может все что угодно и где угодно. Да, иногда погибают туристы, но умереть можно и под колесами автомобиля, никуда не уезжая из родного города. Все относительно, и возможные опасности – не повод отказываться от путешествия.
Владимир Переседов бегает марафоны, ходит в горы, проводит групповые спортивные походы. А начал путешествовать он автостопом в 2001 году.
– Хорошо, но бывают ведь и неадекватные водители?
– Еще какие! В Ливане один из водителей предложил заночевать у него дома. Я выхожу из душа, а он сидит на кровати в женском кружевном белье. Бородатый мужик весом под сто килограммов! Объяснений он не понимал, пришлось отбиваться силой. В итоге я решил заночевать в парке, но оттуда уже через час меня забрали в полицию – этот же водитель обвинил меня в нападении. Поверили все же мне, покормили и оставили в участке. Правда, утром все-таки депортировали на границу.
Через трещину. Восхождение на Казбек.
Чаще всего причиной недоразумений бывает языковой барьер. К примеру, водитель вроде соглашался везти бесплатно, а после прибытия на конечный пункт требует денег. Как-то вдвоем с напарником мы остановили дальнобойщика, у которого в кабине уже были три пассажира. С трудом втиснулись со своими рюкзаками и гитарой, сидели практически друг у другана коленях. Через несколько километров водитель стал просить деньги на бензин. Мы отказались, хотели выйти, но он повез нас дальше. А еще через пару часов остановился у поста и пытался уже с помощью полицейского потребовать с нас денег. К счастью, офицеру, который хорошо говорил на английском языке, мы смогли объяснить, как мы путешествуем и куда. Он посмеялся и отправил водителя ни с чем.
Замечу, что какой бы сложной ни была ситуация на дороге, всегда все решалось благополучно.
Эхо Афганской войны в Панджерском ущелье.
– В списке стран, которые ты посетил, – Афганистан и Судан. Как ты вообще туда попал?
– Так же, как и в другие, – получил визу, пересек границу. Отношение местных зависит от твоего поведения. Будь человеком, и к тебе отнесутся подобающе. И Афганистан, и Судан – мусульманские страны, в них очень любят и уважают гостей. И вести надо себя как в гостях, а не как в отеле, где «все включено» и все тебе должны. Опасность этих стран, к слову, сильно преувеличена. Хотя своя специфика есть везде. Афганистан часто ассоциируется с наркотиками, и не зря. Местные водители говорят так: «За бутылку водки в машине – смерть, за героин – штраф».
– Были ли проблемы с нахождением общего языка?
– В Афганистане разговаривают на языке группы фарси – как в Иране и Таджикистане. Основ языка, полученных в путешествиях по этим странам, в совокупности с английским мне всегда хватало для общения с афганцами.
Судан – это не только гражданская война, но и пирамиды Мероэ.
В Судане английский язык – второй государственный. Не все его знают достаточно хорошо вдали от центра страны, но даже в деревнях найдутся те, кто может на нем говорить. Мой английский вместе с арабским помогал наладить контакты с местным населением.
– Возникает мысль, что ты от чего-то постоянно бежишь.
– Я стараюсь жить, а не существовать. Жизнь довольно коротка, и я хочу успеть многое сделать за отпущенный мне срок. Что касается бегства – желание путешествовать возникло не вдруг и не сейчас. Оно появилось в детстве, вместе с книгами Жюля Верна, Майн Рида, Фенимора Купера…
– При этом у тебя есть жена и 15-летний сын. Как удается оставаться семейным человеком при твоей тяге к путешествиям?
– Мне очень повезло в жизни, потому что семья мое увлечение понимает и поддерживает. Периодически стараюсь путешествовать вместе с близкими. С женой Катей в прошлом году мы поднялись на западную вершину Эльбруса. В этом году в планах восточная вершина, через Ачкерьякольский лавовый поток, и Казбек.
На марафоне «Дорога жизни» вместе с мамой Ольгой Владимировной.
Что касается мамы, то в первый спортивный поход я взял ее в 2014 году: в июне – на Байкал, в сентябре – в Адыгею. Вот уже два года мама занимается бегом – считает, что для похода нужна подготовка, в чем я ее поддерживаю.
– Чем ты зарабатываешь на жизнь и свои путешествия?
– Сменил много разных мест работы – от программиста до каменщика. Еще я на пенсии и периодически нахожу разного рода подработки – пишу сайты, подключаю стиральные машины, устанавливаю счетчики воды.
Также я провожу спортивные походы. Все участники группы оплачивают общие и организационные расходы: на питание, заброску к месту, медикаменты, разрешения на вход в национальные парки, страховку, расходы на газ, бензин, снаряжение. Обычно я прибываю к месту сбора на день-два раньше группы, чтобы закупить продукты, оформить документы, найти машину или место ночевки.
– Тебя не остановила даже серьезная травма после похода по Алтаю.
– Да, врачи не верили, что я снова пойду в горы. Тогда в походе пятой категории сложности мы попали под фронтальный камнепад, вызванный землетрясением. Одна из участниц похода погибла. Я с момента трагедии и до прибытия спасателей МЧС пролежал на леднике 70 часов. Перелом позвоночника, множественные переломы ребер, множественные пробои легкого, перелом левого плеча, ключицы, ушиб мозга, ушиб почек. Две недели врачи боролись за мою жизнь. В это время мой друг Олег Чегодаев организовал сбор средств на лечение. Собранных денег хватило на лечение в Горно-Алтайске и перелет в Уфу, где меня ждал друг, торакальный хирург Евгений Ионис. Мы с ним ходили в горы в одной связке. За две недели Женя привел легкое в порядок.
До вершины Казбека осталось совсем чуть-чуть. 2017 год.
Потом были еще операции, мне пришлось упаковаться в более жесткий корсет из-за перелома позвоночника.
– Но ты тем не менее пошел. Как ты восстанавливался?
– Мне рекомендовали четыре месяца соблюдать полный постельный режим. Ждать я не стал. Сначала отказался от сильных обезболивающих. Начал вставать и выходить на улицу. Первые дни гулял по десять минут, уже через неделю – по полчаса. В январе начал бегать – даже пробежал пять километров на марафоне в Вологде.
В марте провел поход по Ликийской тропе – 350 километров за 10 дней. Казанский марафон. 100 километров в Бородино. В августе сводил группы на Казбек и на Эльбрус.
– Что в перспективе?
– В этом году осваиваю новые перевалы и новые вершины. Есть идея сходить на Актру, Иикту, Маашей, Белуху – вершины горного Алтая. Со следующего года – новые регионы и новые страны. Начал задумываться о велотуризме. У меня есть друзья, проехавшие на велосипедах всю Европу, Южную Америку. Я на такое пока не замахиваюсь, но есть желание прокатиться по европейским странам. Я уверен, что смогу путешествовать еще очень долго.
Алексей Егоров
