Как оставаться русским, когда чужое наступает
Последние две недели были связаны дляменя сосветлым чувством отобщения снастоящей русской литературой, причем литературой современной. К тому же художественная литература никогда небыла вРоссии делом сугубо литературным, она всегда несла всебе сильный идейный посыл. Именно обэтом, осовременном русском мировоззрении, инаписал Михаил Тарковский всвоем романе Тойота-креста.Михаил Тарковский уже более десяти лет радует читателя своими искренними, глубокими, умными рассказами иповестями. Их обычные персонажи жители сибирских поселков идеревень: охотники, рыбаки, рабочие, их жены, дети. За пределы сибирской глубинки писатель тоже выходил, ноненадолго. Его герой вгороде задыхался.В Тойоте-кресте, опубликованной вполной версии впрошлом году, нопока еще, ксожалению, необретшей широкой читательской аудитории, все иначе. Это роман-путешествие, ипутешествие нимало нимного повсей России отМосквы доКурильской гряды. Я бы назвал это повествование количественным (по километражу) освоением иусвоением родной земли, которое наглазах переводит героя ичитателя вместе сним вновое, более глубокое русское качество.Героя зовут Евгений, ион путешествует. Что-то знакомое, правда? Ну конечно: впутешествие Александр Сергеевич Пушкин отправил Евгения Онегина, нотому оно мало что дало, исоответствующие главы так иостались дополнительными. РИА Новости. Владимир ВяткинПерейти в фотобанкВид на Телецкое озеро в Республике АлтайВ Тойоте-кресте впутешествии суть. Пути-дороги ведут Евгения XXI века иавтора вместе сним отКрасноярска вверх поЕнисею; вниз, наюг, кАлтаю; назапад, заКамень, вМоскву; навосток, кТихому океану. Они сводят его ссамыми разными людьми, иего счастье заключается втом, что они все (ну, почти все) хорошие русские люди.Чужое, конечно, тоже вромане присутствует: именно его напор ивстречное отторжение, многовековое столкновение вРоссии Запада иВостока составляют основной нерв книги. Кого-то это побудило назвать Тойоту-кресту романом геополитическим, ноделать так было бы упрощением. Если уж говорить вэтих категориях, то перед нами культурологический роман, однако иэто звучит ограниченно. Да изачем искать красивых определений, если нес маркетинговой, то есть опять-таки не нашей, целью? Русская литература иесть русская литература. Она всегда осмысле жизни ине только одного человека, нои народа вцелом.Как это нипечально, ночужое, нерусское, уже так укоренилось вРоссии, что стало нашим. Оно, напоминает нам автор, нетолько вМоскве илиобластных столицах. Страна огромна, иразмеры губящей ее болезни велики: отбездумного вываливания мусора наберегу реки донабивания голов соотечественников рекламой ипомойкой.Главную любовь героя зовут Маша. Она встречается нам уже напервых страницах романа ив отрыве отМосквы позволяет обнажиться тому, что говорит нам: иона была русская душою. Но современная российская действительность сее затапливающей даже высокие места мелкобуржуазностью сделала свое дело исделала его особенно вредоносно именно вотношении женщин.Маша делает выбор впользу нелюбимого человека (да простит меня тот, кто романа пока нечитал, зараскрытие этой сюжетной линии), нонепотому что ему отдана, ав силу его материальной обеспеченности и статусности.Она остается вМоскве спустой и, какуверен Евгений, пагубной дляокружающих работой вмедиаагентстве, свозможностью выбирать нето илииное действительно творческое предложение, апросто более прибыльный, пусть даже ивредоносный, контракт, атакже, что тоже длянее немаловажно, новые туфли, вкоторых ее лучше оценят полезные клиенты наочередной зарубежной тусовке. РИА Новости. Наталья СеливерстоваПерейти в фотобанкСпасская башня Московского Кремля, храм Богоявления Господня и Покровский соборК счастью, Маша неединственная влюбленность вжизни Евгения Барковца. Ему есть ккому прислониться втрудную минуту ичерез воспоминания, ичерез многообещающее теплое пожатие вновь обретенной женской руки. Но главное его спасение нев этом, оно впреданности родной сибирской земле ичерезнее всей России.Эти преданность ипривязанность абсолютно органичны, ипоэтому нам некажется странным, что, мягко говоря, негодуя поповоду сегодняшних московских обычаев, он вместе сбратьями видит именно вМоскве мать городов русских.Трогательно иглубоко духовно обращение вромане кнаследию Валентина Распутина иВасилия Шукшина, кперетекающему отних кнашим современникам сердечному теплу ижертвенности. О музыке Сергея Рахманинова иГеоргия Свиридова сказано один раз, нотак, что она сама начинает звучать там итогда, где икогда это нужно автору.К батюшке-духовнику мы вслед загероем попадаем чаще. Это еще один важный длягероя инаших мыслей онем инас самих камертон, свидетельство прочности народных оснований, повод длябольшей надежды набудущее.Кто-то изуже познакомившихся с Тойотой-крестой скажет: что же этот русский парень Жека Барковец так увлечен именно японскими автомобилями? Не перебрал ли тут автор? Я автору верю, и, если он описывает эту часть жизни сибиряков именно так, значит, так все иесть.А вот то, что дыхание красноярских заводов воспринимается главным героем какнечто хотя иродное, носоставляющее лишь характерную черту городского пейзажа иатмосферы, ане внутренний стержень жизни города, жалко. Это, однако, та щербинка, которая лишь добавляет картине естественность. Но требует осмысления.Удивительно всё-таки, насколько живыми получились уМихаила Тарковского его герои. Мы уже начали оттакой жизненности печатного слова отвыкать. А здесь, какговорил другой герой Тарковского, всё своё, родное. Так ихочется взять лист бумаги, ручку инаписать: Здорово, Жека! Как ты там живёшь, заКамнем? И ждать ответа, который он обязательно напишет иотнесёт впочтовое отделение.Источник:ria.ru
