Космос с человеческим лицом

TravelWeekly, 18.04.2017

Россия не может упустить свой шанс в развитии современного рынка космических услуг. К каким сегментам стоит присмотреться?В православной иконографии существует удивительный антропоморфный образ царя-Космоса его фигура находится в нижней части иконы Сошествия Святого Духа. Человек в царских одеждах держит в руках урбус плат, на котором кириллицей начертано слово, с детства знакомое уже нескольким поколениям людей русской и советской культуры. В отличие от романских и германских языков, где Space или Raum (космос в переводе на английский и немецкий, соответственно Forbes) просто пространство, помещение, без каких-либо характеристик, русский впитал восходящую к античной традиции трактовку Космоса как противоположности Хаоса, как Вселенную, подчиненную разумным законам и открытую для человека. Случайно или нет, русскому человеку было суждено 56 лет назад сделать первый шаг в космическую бездну, а последующим поколениям наших соотечественников сыграть ведущую роль в освоении человечеством технологий длительного пребывания на орбите.Сошествие Святого Духа на апостоловПо прошествии драматических десятилетийкосмической гонкисверхдержав, где были и яркие победы, и горькие поражения, и неожиданные открытия, но самое главное самоотверженный труд и беззаветная вера в победу мы пришли к нынешней ситуации, когда на орбите Земли функционирует крупнейшее за всю историю обитаемое сооружение искусственного происхождения Международная космическая станция, и лишь две страны в мире Россия и Китай обладают технологиями доставки человека с Земли на орбиту и обратно. В 2024 году заканчивается утвержденный ныне срок эксплуатации МКС, и какой из путей развития пилотируемой космонавтики окажется эффективнее международный, по которому пошли Россия и США, которые за прошедшие четверть века не раз подставляли друг другу плечо;или национальный, с опорой на собственные силы (и огромный российский задел), который выбрал Китай, сказать сейчас непросто. Как бы то ни было, футурологи конца прошлого столетия были бы, безусловно, разочарованы. Далеко не самые оптимистичные прогнозы, в которых несколько десятилетий назад мало кто сомневался, не сбылись.Пожалуй, самое главное разочарование, которое постигло визионеров на рубеже тысячелетий, состоит в том, что на орбите не появилось сколько-нибудь масштабного производства. Собственно, именно это обстоятельство, наряду с крахом СССР и катастрофами Челленджера и Коламбии, поставило крест на амбициозных программах-близнецах Буран и Спейс Шаттл. Тяжелые космопланы с огромными грузовыми отсеками были в первую очередь рассчитаны на обслуживание грузопотока между Землей и орбитой. Возможность многоразового использования кораблей была подчинена именно этой задаче. Соображения экономии оказались вообще несостоятельны подготовка Шаттла между полетами стоила в разы дороже запуска нового Союза и даже Протона. А военные задачи, которые, разумеется, никто не отменял, стали в этом формате неактуальны пугало звездных войн оказалось на поверку не более чем проявлением феномена так называемой постправды, к которому в глобальной политике, кажется, уже все привыкли.Следующий удар по пилотируемым космическим программам пришел оттуда, откуда не ждали, от научно-технического прогресса. Сейчас стало общим местом пугать всеобщей роботизацией, которая, как утверждают некоторые эксперты,грозит оставить без работы массовые профессии, от работников колл-центров до водителей-дальнобойщиков. Однако едва ли в прошлом столетии кто-то всерьез полагал, что искусственный интеллект способен составить конкуренцию космонавту. Кстати, исторически именно Советский Союз, проиграв СШАлунную гонку, первым принял решение перейти на межпланетные полеты исключительно беспилотными средствами, а пилотируемую космонавтику развивать в направлении создания сложной многофункциональной обитаемой инфраструктуры. Опыт показал, что решение было верным, хотя оно, как это не раз случалось с достижениями советской эпохи, опередило свое время и не было подкреплено экономическим фундаментом. Благодаря взрывному развитию информационных технологий сегодня нет такой задачи, которую мог бы выполнить космонавт и с которой бы не справился космический беспилотник. Поэтому на фоне чрезвычайно интенсивной кампании по исследованию и освоению Марса и осторожному возвращению к Венере, которую ведущие мировые игроки осуществляют при помощи автоматических аппаратов, заявления основателя SpaceX Илона Маска о колонизации Красной планеты в профессиональном сообществе не воспринимаются всерьез. При всей значимости пилотируемой экспедиции на Марс, которая, безусловно, когда-нибудь состоится, человеку там, по большому счету, делать нечего.Означает ли это, что в космосе можно вообще обойтись без человека? Только до того момента, когда, согласно известному мему,что-то пойдет не так. Именно в ситуации, когда необходимо оперативно принимать решение, а Земля по какой-либо причине не может этого сделать, человек незаменим. Особенно когда от принятого решения критически зависит жизнь людей на Земле. Это касается любых технических систем, включая и вполне земные автоматизированные производства и средства искусственного интеллекта. Создают, обслуживают и ставят им задачи все равно люди. И, безусловно, у российской, да и мировой пилотируемой космонавтики, есть будущее гораздо более серьезное, чем пресловутый космический туризм или гипотетическая колонизация планет. Космонавты будущего это прежде всего инженеры, обеспечивающие функционирование рукотворного экзоскелета нашей планеты сложнейшей инфраструктуры вокруг Земли, где будут и орбитальные производства, и информационные хабы, и энергетические магистрали. Безусловно, поддерживать эту махину сможет только устойчивая экономическая модель, которую пилотируемая космонавтика пока, увы, не нашла, и не только отечественная. В 90-е годы казалось, что Россия сможет долгие годы безбедно существовать в роли космического извозчика, продолжая эксплуатировать советское наследие.Однако после того, как вызванное системными проблемами отрасли падение технологической культуры привело к участившимся авариям и подорвало доверие заказчиков, а заявившие о себе в последние годы небольшие частные компании обрушили цены, стало ясно, что в качестве стратегии развития отрасли эта роль не годится, поскольку не имеет ни моральных, ни экономических оснований. На остальном же рынке космических услуг, объем которого оценивается в $300 млрд. в год, доля Россиине превышает1-2%, то есть вполне соразмерна вкладу российского ВВП в мировую экономику. Такая ситуация, конечно же, неприемлема для космической державы, создавшей за счет внутренних ресурсов все ключевые технологии космонавтики.Понятно, что эту ситуацию нужно менять. Какая конкретно бизнес-модель окажется при этом наиболее эффективной, сказать трудно. Так, со ссылкой на опыт американских космических стартапов, раздается все больше голосов в пользу приватизации космической отрасли. Все же представляется, что прямое перенесение на российскую почву этой модели нежизнеспособно. Гораздо более реалистично выглядит государственно-частное партнерство с элементами добровольно-принудительного участия крупного частного бизнеса в проектах государственной важности. Однако какова бы ни была форма собственности, нам жизненно необходима внутриотраслевая конкуренция, наподобие той, которая успешно действовала в советскую эпоху как в авиационной, так и в ракетной промышленности.На современном рынке космических услуг доминируют три сегмента. Самый значительный и в то же время наименее динамичный это рынок телекоммуникаций, рост и объем которого в значительной мере завязаны на земные технологии. Более молодой и более динамичный рынок навигации и позиционирования имеет в России огромные перспективы, однако из-за очевидной военной составляющей он очень сильно политизирован, и продвижение на внешние рынки определяются далеко не объективными экономическими законами. Наконец, наименее объемный, но наиболее динамичный сегмент из большой тройки это рынок дистанционного зондирования Земли, демонстрирующий в последние годы рост на уровне 10% в год. Обладая самыми масштабными в мире запасами природных ресурсов, мощной сельскохозяйственной отраслью и протяженными коммуникациями, наша страна не имеет права остаться безучастным потребителем импортных услуг. Дальнейшее развитие и усложнения средств наблюдения, а впоследствии снабжения удаленных регионов не только информацией, но и энергией, светом, другими ресурсами, неизбежно потребует обслуживания все более сложной инфраструктуры, а значит участия пилотируемой космонавтики.В связи с этим,стратегическое важное значение приобретает космодром Восточный. С Байконура нам был доступен лишь узкий диапазон орбит, крайне неудобный для работы над российской территорией. С Восточного же становятся принципиально доступны полярные орбиты, с которых можно будет не только наблюдать, но и обеспечивать необходимыми ресурсами важнейший для нашей страны Арктический регион. Вероятно, будущие орбитальные станции станут посещаемыми, а не постоянно обитаемыми, и будут напоминать скорее морские порты с развитыми системами стыковки и захвата различных объектов, включая вышедшие из строя, с ремонтными доками, сборочными цехами и испытательными площадками, энергоузлами и дата-центрами.И мальчишки, как и столетие назад, будут мечтать стать космонавтами, но не потому, что их будут осыпать цветами и показывать по телевизору профессия станет массовой и относительно безопасной, как у современных моряков и пилотов гражданской авиации. Но, как когда-то путейцы, ракетчики и айтишники, космонавты будущего будут элитой инженерного сообщества. Необходимо приложить все усилия для того, чтобы дипломы российских университетов стали для них надежным пропуском в профессию в глазах самых придирчивых работодателей.Источник:www.forbes.ru